Неточные совпадения
—
Власть действительно ослабла, и это потому, что
духовенство лишено свободы проповеди. Преосвященный владыко Антонин истинно и мужественно сказал: «Слово божие не слышно в безумнейшем, иноязычном хаосе шума газетного, и это есть главнейшее зло»…
Повод к увеличению его
власти подали некоторые опасения насчет
духовенства, влияние которого стало слишком ощутительно в этой колонии.
У нового
духовенства не было понудительных средств, ни фантастических, ни насильственных; с той минуты, как
власть выпала из их рук, у них было одно орудие — убеждение, но для убеждения недостаточно правоты, в этом вся ошибка, а необходимо еще одно — мозговое равенство!
Гловацкий, Вязмитинов, Зарницын, доктор и даже Бахарев были, конечно, знакомы и с Никоном Родионовичем, и с
властями, и с
духовенством, и с купечеством, но знакомство это не оказывало прямого влияния ни на их главные интересы, ни на их внутреннюю жизнь.
Павлин. Дума, это… так сказать — допущение самой
власти к умалению ее. Многие полагают, что даже — роковая ошибка, но священно-церковнослужителю не подобает входить в рассуждение о сих материях. К тому же в наши дни на
духовенство возложена обязанность воспламенять дух бодрости… и углублять любовь к престолу, к отечеству…
Это городской голова угощал архиерея с
духовенством, губернатора со
властями и почетное купечество.
Там развевались цеховые значки и церковные хоругви, блестели на солнце дородоровые ризы
духовенства, расшитые золотом мундиры казанских
властей и штыки гарнизонного батальона, расставленного рядами по сторонам пути.
Это было лишь приспособление части православного
духовенства к существующей
власти, не реформация, а конформизм.
Он говорил, кроме того, о необходимости строгого подчинения
духовенства епископской
власти и полагал возможным, ввиду того, что в присоединенных от Польши областях значительная часть населения были католики, образовать в России независимую от папы католическую церковь, представитель которой пользовался бы такою же самостоятельностью, какою, пользовался португальский патриарх, или же в замен единичной
власти епископа учредить католический синод, который и управлял бы в России римскою церковью.
В описываемую нами эпоху разложение Польши было полное: король с одним призраком
власти; могущественные магнаты, ставившие свою волю выше и короля, и закона; фанатическое
духовенство с огромным влиянием и с самым узким взглядом на государство и на религию в государстве. Народа не существовало, он был исключительно рабочей силой, не имел никаких прав, находился под вечным гнетом; сословие горожан, ничтожное и презренное, равнялось нулю.
Для довершения картины, среди народа явилось и
духовенство. Из-за забора глядел дьячок. Воевода велел его привести и спросил зачем он там стоит. «Смотрю что делается» — отвечал тот. Он похвалил его за спокойное поведение, советовал также вести себя и впредь, объявил о совершенной веротерпимости при наступающей
власти польского короля и подал дьячку, в знак высокой своей милости, свою воеводскую руку. Тема для донесения жонду и для вариаций европейской журналистики была богатая.
Гнев государя разразился тогда больше над
духовенством, в руках которого было заведование храмами, и следовательно, нахождение в церкви грамоты, подтверждающей донос, могло быть только при участии духовных
властей в воровском деле.
Таким из всех был Алексей Григорьевич Разумовский. Искренно благочестивый, он, как малоросс, принадлежал к партии автора «Камня Веры», сторонники которой были по большей части украинцы и белорусы. Призренный в младенчестве
духовенством, возросший под крылом его в рядах придворных певчих, он взирал на него с чувством самой искренней и глубокой благодарности и был предан всем своим честным и любящим сердцем.
Власть гражданская сошлась с
властью духовною.
Я говорю о «Новгородских епархиальных ведомостях», в которых принято не делать секрета из судебных решений, постановляемых епархиальною
властью о преступлениях и проступках местного
духовенства.
С особым любопытством расспрашивал о характере столкновений
духовенства с
властью предводительскою; но, к сожалению, я его любопытства удовлетворить не мог, ибо у нас что уездный Плодомасов, что губернский Туганов, мужи достойные, и столкновений нет.
Что же такое именно происходило и почему тут
власть уже перестала посылать людей учиться благочинию к иереям, а озаботилась «охранять мирян от соблазнов
духовенства»?
Находя эти краткие отметки самым живым и интересным материалом для суждений о достоинствах нынешнего духовного суда, отстаиваемого людьми, для которых благосостояние церкви и всего
духовенства стоят ниже каких-нибудь привилегий епископской
власти (хотя бы даже привилегий, не принадлежащих ей по точному смыслу канонов), я имел терпение четыре года кряду следить за этим соломоновым судом в Великом Новгороде и дождался, что теперь мои заметки могут пригодиться в дело.